И снится мне другая
Душа, в другой одежде:
Горит, перебегая
От робости к надежде…Арсений Тарковский «Эвридика»
Смотреть на неё можно долго, можно всегда. Взгляд новорождённого, властной богини, мудреца, кроткой девушки, дерзкого воина. Украшенный меандрами обруч сдерживает волнистые короткие волосы с простой прической на прямой пробор. Золотом аккуратно подчеркнуты губы. Слегка блестят, словно живые, глаза. Она смотрит как бы в сторону, и насквозь, и внутрь, и всё вместе.
Девочка 11 лет, школьница 5 «А» класса средней советской школы остановилась напротив бронзовой головы Афины Лемнии в греческом зале музея изящных искусств им. Пушкина в Москве. Для своих лет девочка довольно высокая, ещё далеко не миловидная, медно-каштановые волосы небрежно заплетены в две косы.
Почти у всех девочек есть секреты, у неё разумеется тоже. Например, она никому не говорит, что живёт сразу в двух мирах. Полчаса назад она прошла через маленький хвойный парк. Поднялась по гранитным сырым ступеням. Проскользнула между строго-пепельных громадных колонн. С трудом отодвинула массивную дверь. Купила серый входной билет и вручила своё невзрачное пальто гардеробщице.
И всё для того, чтобы наконец, войти. Войти — это забыть совершенно всё, что происходило с ней минутой раньше. За массивной дверью осталась коричневая школьная форма, открытки с красными гвоздиками, быстро мелькающие станции метро, тополя во дворе, школа с запахом середины ноября 1983 года.
Зал, где она сейчас находится, в путеводителе по музею обозначен как «греческий дворик». Возможно двориком его назвали напрасно. Высокий, заполненный спокойным алебастровым светом, скорее храм. Для неё здесь в полную силу проступает реальность другого мира.
У девочки есть ещё одно место такой встречи. Оно в обыкновенной квартире типового блочного дома без портиков и балюстрад. Домашний филиал «греческого дворика» размеров один на полтора, между маминой кроватью, окном и шкафом.
Из любимых книг — мифы Древней Греции, тома детской энциклопедии по истории и искусству, сборник стихов Блока, карта звездного неба, «Таис Афинская» Ефремова. И почему-то собрание сочинений Гёте. Не то, чтобы она его читала, скорее рассматривала иллюстрации.
Но главной была объемная клеёнчатая тетрадь. В неё она записывала имена, слова, понятия, термины, всё что относилось к древнегреческим богам, героям, философам, музам. Как только ей на глаза попадалась фотография античной колонны или изображение статуи, она старалась их сделать частью своего «дворика». Правда, особо похвастаться было нечем, в основном блёклые вырезки из газет и изредка цветных журналов.
Хотя иногда случались любопытные находки.
Школа, где девочка не самым прилежным образом училась, располагалась поблизости от дипломатического корпуса. Она успела посидеть за одной партой с застенчивым Тапой из Индии и молчаливой венгеркой Эстер.
Но больше всех на неё произвёл впечатление неусидчивый юркий Милош из Югославии. В географии она кое-что понимала, поэтому первый вопрос к Милошу звучал так,
— А ты в Афинах был, видел Акрополь и Парфенон?
Милош легкомысленно пожал плечами, чем сразу её насторожил, неужели такое событие можно не запомнить.
— Вроде был, не уверен, у папы вечером спрошу.
— Может быть у тебя есть что-нибудь оттуда, камешек, открытка?
На другой день Милош важно достал из портфеля тоненький журнал на неизвестном ей языке с цветными фотографиями Афинского Акрополя.
После непродолжительного спора он согласился на обмен. Милошу достался набор цветных открыток с видами Москвы, олимпийский мишка и значок с лыжником.
Тем временем большая клеёнчатой тетрадь продолжала заполняться. Эол – бог ветров. Урея – нимфа, в которую влюбился Аполлон. Бабочка – символ Психеи. Эгла – нимфа-гелиада, которая вместе с сёстрами превратилась в деревья, плачущие янтарными слезами.
Во всех советских школах в 5 классе проходили историю древнего мира. Девочка с волнением ждала, когда начнётся раздел по истории Древней Греции. Ожидания не оправдались. Голос учительницы по-прежнему оставался безлик и холоден. Это задевало девочку, особенно когда она безучастно касалась волнительных тем.
Однажды пришлось даже прервать урок. Причина – возникший у девочки с педагогом неуместный диалог. Учительница в итоге так рассердилась, что написала в дневнике строгий выговор родителям и выставила её вон из класса.
Что произошло? Пятиклассница возражала, что мифом о ежегодном возвращении Персефоны из царства Аида, древние греки объясняли смену времён года.
— Елена Игоревна, можно сказать? — девочка с последней парты тянет руку.
— Смотря что сказать, — Елена Игоревна протирает салфеткой очки. Женщина средних лет, солидная, строгий костюм, коралловая помада, взбитая чуть набок высокая причёска.
— Елена Игоревна, это очень поверхностное объяснение мифа, там всё гораздо сложнее. Аид, унося Персефону в своё подземное царство, желает осветить свою жизнь лучом света. С появлением Персефоны у обитателей его царства возникает надежда, что они не вечно обречены скитаться по миру теней.
Вы же помните, какой ответ дал Аид Орфею, когда он спустился в мир мёртвых, желая вывести оттуда свою Эвридику? Он ответил, да, попробуй, я тебе не помешаю. Значит выход был возможен. И орфики в своих мистериях раскрывали посвящённым эту тайну.
— Откуда ты всё это нахватала? Что за винегрет в голове у пионерки, ученицы образцово-показательной московской школы, – Елена Игоревна возмущенно направилась к девочке и забрала её дневник.
— Я поставлю вопрос о вызове родителей на педсовет с целью выяснить какую литературу ты читаешь и чем занимаешься вне школы.
Пока девочку отчитывали, её одноклассники развлекались пулянием друг в друга шариками из бумаги. Признаться, Персефона с Эвридикой никого в её классе совершенно не интересовали.
В такие бесцветные дни девочка отправлялась в «греческий дворик» музея им. Пушкина. Там можно было спокойно переговариваться с кариатидами или любоваться Афродитой ласково протягивающей яблоко. Окажись она в древних Афинах, точно бы вспомнила путь в родной дом, где распахнётся дверь и зазвучит долгожданная песня встречи.
Но самое отрадное было смотреть на Афину Лемнию. Её глаза извлекали из потаённых уголков сердца неведомые мелодии, открывая тайный вход к оливковым рощам, гулу торговой площади, виноградным закатам, молчанию ночного Акрополя, утренним крикам петухов, чаек и торговцев.
Голова Афины Лемнии была слепком с мраморной римской копии, которая в свою очередь копировала утраченный бронзовый оригинал скульптуры великого Фидия. Лемния оказалась чуть ли не единственной из всей Цветаевской античной коллекции в ГМИИ у которой реалистично и деликатно были нарисованы глаза.
Эти глаза и создавали ощущение ино-мирного присутствия, которое греческие мастера по умолчанию закладывали в изображение. Получалось нечто вроде диалога между мирами, божественным и человеческим, плотным и тонким, проявленным и нет.
Долгое время считалось, что античная скульптура всегда была монохромной. Но в начале XXI века немецкий археолог Бринкманн просвечивая античные статуи с помощью инфракрасного и ультрафиолетового спектра излучений открыл и доказал, что они несут на себе следы натуральных цветных пигментов.
Все древнегреческие статуи, фризы, барельефы, как выяснилось, были расписаны. Хотя ничего удивительного, можно вспомнить искусство Древнего Египта, где в отличие от Греции роспись сохранилась гораздо лучше.
Открытие Бринкманна вдохновило нескольких исследователей попытаться воссоздать греческую роспись на гипсовых копиях. В Копенгагене прошла выставка их работ – «Трансформация античной скульптуры в цвете». Признаться, раскрашенные копии в исполнении этих исследователей выглядят довольно нелепо.
На их фоне сдержанно расписанная копия головы Афины Лемнии из Цветаевской коллекции ГМИИ без слов доказывает, что по-настоящему «оживить» скульптуру способен лишь очень одаренный художник.
А как там девочка 11 лет? Она всё еще в «греческом дворике». Смотрит в глаза Лемнии, наполняясь идущим от них светом.
В мире теней это её спасительная «Персефона», надежда, что можно найти выход даже из царства Аида.
Ну или хотя бы сделать попытку.
Изображение на превью: Мария Курбатова
Марианна Яцышина