«На этом склоне…солнце взошло…это место имя обрело

«Ашези» — слишком мало бы сказало, скажи «Восток», чтоб точно подошло».  

  Данте Алигьери «Рай» ХI, 49-54 пер. М.Лозинского

 

 

Данте выводил название Ассизи из латинского «ascendere» восходить, говоря о взошедшем в Ассизи свете Франциска Ассизского. Но свое название Ассизи  получил задолго до римской эпохи.  Есть предположения, что этруски  называли восток «аsi».  Впрочем достоверно об этимологии Ассизи нам практически ничего не известно. Но некими тайными переплетениями легендарный город в Умбрии Ассизи, определенно,  соединен с Востоком.

 

 

Что  знала про Италию перед тем, как в ней оказалась? Что можно знать про страну читая историю, изучая искусство, но не ощущая ее воздуха, не чувствуя под ногами ее Земли, не видя ее Небес? Есть люди, которые умеют, не побывав в стране чувствовать ее остро и метко.

Я к ним не отношусь, поэтому про Италию я знала что-то, но не чувствовала  ничего, если не считать полузабытых снов и всемирно известных произведений искусства.

 

 

Александр Блок записал в своих «Итальянских впечатлениях»: «Путешествие по стране, богатой прошлым и бедной настоящим,– подобно нисхождению в дантовский ад. Из глубины обнаженных ущелий истории возникают бесконечно бледные образы, и языки синего пламени обжигают лицо. Хорошо, если носишь с собою в душе своего Вергилия, который говорит: “Не бойся, в конце пути ты увидишь Ту, Которая послала тебя».

 

 

Не прошло и десяти дней проведенных в Италии, и она уже навечно поселилась в душе. В памяти она стала небом на фресках Джотто, профилем женщины в синем на золотом. Сумерками над Тосканой, одиночеством в шумный вечер, очертаниями холмов Умбрии  на закате. В Ассизи я оказалась ранним утром, поездом из Флоренции. Но перед этим поезд долго стоял на станции Ареццо, вдруг вспомнила, чем мне это название знакомо. Когда-то читая о Франциске, описывался случай происшедший в Ареццо.

 

 

Этот город раздирали невзгоды междоусобиц, и как-то проходил мимо него Франциск, и увидел над городом  стаю демонов, которые злобно разжигали адский огонь с помощью людских страстей. Тогда он почувствовал такое сострадание к ожесточенным жителям, что встал у стен Ареццо и силой духа приказал демонской своре сгинуть. И не было у демонов сил сопротивляться этому Человеку.

 

 

А мой поезд поехал дальше, и вскоре сквозь дымку дождя показалась станция, на которой было написано  – Ассизи.

Ассизи из этого же разряда мест на Земле, которые вполне могут существовать на карте мира, но словно не принадлежат полностью ни стране, ни политическому строю. Нечто похожее чувствую, когда подмосковная электричка останавливается на станции Радонеж, и обыденным голосом объявляется: «Радонеж, следующая Хотьково…»  Сердце  по-особому начинает биться.

 

 

Станция, автобус, дорога, ведущая в город, нежно прислоненный к склонам горы Субазио. А видится совсем иное при этом. Заросли старых олив, огороды, бегущие с гор ручейки и босоногий путник, пробирается вдоль виноградников к маленькой каменной полуразрушенной постройке в стороне от города. А в городе звучит музыка, девушки и юноши гуляют по каменным улицам в изящных костюмах.

 

 

Вечером здесь будет торжественный праздник весны Календимаджо. Кто же в такой день уходит из города, кому не дороги веселье и танцы расцветающей Умбрии? А беглец уже замешивает раствор, готовит плоские камни, которые тащил сюда на спине издалека и забирается по шаткой лестнице на полуразрушенную стену. Все громче звучит музыка в Ассизи, все тяжелее становится затаскивать камни наверх в одиночку.

 

 

Прошло от жизни Франциска и Клары, почти восемь столетий. Но камни помнят, горы, оливы, улочки.  Только  век человеческий скоротечен. Но и  люди тоже помнят. Столетия не сосчитать, а помнят! Мир тогда оказался под ливнем такой любви, которую почувствовав однажды, не забудешь больше никогда.

 

 

К Святым Франциску, Кларе, Руфину, можно было, судя по указателям прийти уже через несколько мгновений. В это трудно было поверить.  В Ассизи полдень. Город как шкатулка из камня вырезанная, ничего лишнего. Улочки переплетаются как сюжеты в сказке, дома украшены петуньями и цикламенами.

 

 

Главный храм, конечно, посвящен Франциску. Не проходит ощущение, что я одной ногой здесь, в итальянской Умбрии, а другой стою в Сергиевом Посаде у Троицкого Собора. Архитектура иная, история, жизнь, там Восток, здесь Запад.  Но общность какая-то невозможная.

 

 

Ливень начал стихать, порывы ветра доносили какие-то знакомые пряничные запахи. Хотелось ходить по этому городу без карт и специальных направлений. И даже не ходить, а плыть по нему, как по великой реке времени.

 

 

Ассизи в тот день под дождем был подобен старинному паруснику в открытом всем ветрам океане. Гордый, трогательный и мирный, плывет среди изменчивости, среди громад городов и стран. Совершенно не беспокоясь о том, в каком порту его примут.

 

 

На площади перед базиликой порывом ветра уносит мой зонтик. Правильно, зачем он мне теперь, когда попала под дождь этой благодати?  Смотрю на храм и понимаю, что столько сейчас не вмещу. Приду еще завтра. И послезавтра тоже.  

 

 

«Базилика Сан Франческо прославлена во всем мире благодаря изумительному синтезу искусства, архитектуры, живописи, скульптуры и духовности. Эта постройка прототип всей итальянской готики. Её интерьеры расписаны великими художниками 13-14 веков, а слава Св. Франциска создает в ней невидимую, но мощную ауру», — так рассказывают в книге «Искусство и История Ассизи».

Интересно, а что же будет когда веселый умбрийский ветер разгонит дождливые тучи?

 

 

Утром, раскрыв окно, увидела, как над волнами черепичных крыш Ассизи парит долина Сполетто, полная разноцветной зелени и скрывается где-то на дальних холмах Перуджии.  Звонят колокола, возвещая начало дня всех Святых.

Крепостные ворота, плавный спуск в оливковые рощи, мимо славных домиков и виноградников. Идти бы по этой дороге как можно дольше, и чтобы утренний ветер разгонял серебристые тучи.  Думаю про слова, выбитые на камне  у родительского дома Франциска: «В этой капелле, бывшей когда-то хлевом для быков и ослов, родился Франциск, светило мира».

 

 

Франциск любил путешествовать, и дорожил редким  уединением среди лесов и гор.
У него было одно потаенное любимое место неподалеку от Ассизи, которое он со свойственным ему чувством юмора называл «тюремный» скит, по-итальянски это звучит Eremo dell Carcere, в общем, карцер. Говорят, что именно там, Франциск впервые начал говорить с птицами.

 

 

«Тюремный» скит окружен таинственным лесом. Он и сейчас населен зверями и птицами, полон загадочных настроений. Словно еще сегодня на рассвете сюда приходил удивительный человек с глазами, как звезды, в заплатанном плаще и к нему слетались птицы.

 

 

Ночью перед глазами проплывают картины и звуки. Осенний вечер. По городу идет человек с зажжённой свечой в руке, он закрывает ладонью огонь от холодного дождя и ветра. Стремительно проносятся по небу написанные Джотто облака. Клара убегает из родного дома подобно летящему белому лепестку итальянской розы.  Звучит песня, и горы вдалеке все в снегу. Совсем скоро уже расцветет гранатовое дерево. Фрагмент за фрагментом без всякой последовательности.

 

 

Еще несколько мгновений и  первые лучи проникнут в витражные окна храмов.  Зазвучит музыка. На фреске Лоренцетти будут весь день играть блики. Чтобы к закату Дева Мария с Младенцем и Святым Франциском осветились неземным сиянием, сделались звёздным скоплением и снова исчезли в полутьме нижней базилики.

Ухожу на рассвете. оглядываюсь на просыпающийся город. Желаю ему вечного процветания.
Как, наверное, сейчас мирно в горном «тюремном» скиту, только птицы проснулись, и кто-то из них уже зовет своего невидимого Друга.

 

 

И снова Данте: «На этом склоне…солнце взошло, как восходит, в Ганге возникая; это место имя обрело «Ашези» — слишком мало бы сказало, скажи «Восток», чтоб точно подошло».

Джованни ди Пьетро Бернардоне, прозванный Франциском из города Ассизи, что расположен в зеленом сердце Италии, цветущей Умбрии,  не умирал. Никогда.

 

 

«Франциск умел дарить, и больше всего он ценил тот лучший дар, который зовется благодарением. Он знал, что хвала Богу стоит на самой прочной основе, когда не стоит ни на чем».  

(из книги Гилберта Кийт Честертона  «Святой Франциск Ассизский»)

 

Еще про странствия

Фото на превью: закат в долине Сполетто

Марианна Яцышина