И проходишь ты в думах и грезах, как царица блаженных времен,

 С головой утопающей в розах, погруженная в сказочный сон.

А. Блок

«Наш самолёт произвёл посадку в аэропорту Толмачёво города Новосибирска, температура воздуха минус двадцать семь градусов. Просьба оставаться на своих местах до полной остановки двигателя, к выходу мы вас пригласим».

Некоторые пассажиры с недоумением посматривали на девушку в светло-зеленом длинном бархатном платье с небрежно уложенной высокой прической. Она уютно заняла несколько металлических кресел неподалеку от монотонной багажной ленты.  Анжела расположилась в зале прилёта с видом будто собралась провести здесь весь остаток своей земляничной зрелости. Её не волновали стрелки часов, ползущие над головой, подобно летучим мышам. Она не хотела включать телефон, пусть все думают, что она еще в режиме полёта.

Пространство в зале прилета то заполнялось новыми голосами, то ненадолго пустело. Анжела никуда не спешила, она увлеченно раскладывала пасьянсы из своих ощущений. Впервые за свою не особенно стремительную искусствоведческую карьеру ей выпала удача побывать на Шанхайском биеннале современного азиатского искусства, погрузиться в его фантастический мир формы и цвета.  Теперь, после всего этого взрыва эмоций, шквала переживаний и прочего экстаза Анжеле нужно постепенно погрузиться в рутину своей новосибирской повседневности.

Анжела прислушивалась к голосам вокруг. Перед ней открывалась глубина интонаций, скрытых смыслов, феерических полутонов, грубых, нежных, изысканных, лаконичных. Голоса, усиленные мириадами сигналов невидимых эфирных волн, мчались со скоростью звука, чтобы трансформироваться в голове у Анжелы в художественные образы. Вот сочный, переливающийся, с легким надрывом — импрессионизм. А здесь графика, детали, расчёт, эстамп. Там милый наив или вот маньеризм, склонный к позе. Ломкие линии авангарда, зловещий гротеск, прозрачность набросков, мягкий флирт акварели. Вот голос мужчины напротив, как петроглиф, ничего лишнего, рядом декоративность модерна, яркая дама небрежно листает журнал и что-то ему отвечает. Азиатская женщина мягко ведет тряпкой по полу стараясь никого не коснуться, фаюмский портрет, взгляд из вечности.

«Вы кого-то ожидаете? Пора покинуть зал прилёта, сидите здесь уже больше часа», – невыразительным голосом обратился к Анжеле сотрудник охраны.

«Я никому не мешаю, просто сижу, мои мысли ещё в полёте, жду их приземления, остальное амбивалентность», —  Анжела накинула на плечо ажурный шарф и уставилась куда-то вбок. Ей хотелось продолжать ловить интонации, которые её оживляли, наполняли аллюзиями, давали почву воображению.

«Документы и посадочный талон предъявите или придется пройти для установления личности», —  сотрудник охраны снял фуражку, чтобы вытереть проступивший на лбу пот.

«Для установления личности, сверхличности или субличности? Сезанн, Климт или Серов? Пространство иного, значит Серов, «Похищение Европы». Я какое-то преступление совершила?» —  Анжела начала нервно накручивать на палец непослушную прядь.

«Женщина, со мной пройдемте или я вызову специальный наряд».

«Наряд, это правильно, это гармонично, а то, кто мы без наряда, – пыль безличная, летящая по вселенной, зыбкость перламутровых частиц».

«Саныч, у меня тут пассажирка, слушай, да откуда я знаю, про Европу говорит, наряд отправь к стойке получения багажа, да шут её знает, в одного нет, походу не справлюсь».

На превью: Валентин Серов «Похищение Европы».

Марианна Яцышина