Вяжите крепче золотые нити

И каждый миг молитвенно стелите

Свою любовь, как маленький ковёр

Марина Цветаева

Лала, Лала, девочка, куда ты так спешишь, зачем торопишься натянуть основу? Ты саван ткешь себе, Лала, а не свадебное покрывало. Не твое приданое вручит твоя мать семье широкоплечего Дато, и не ты с опущенными глазами и поющим сердцем будешь стоять рядом.

Нет, Лала, ты не невеста больше. И Дато уже не бросит на тебя свой нежный взгляд оленьих глаз.

Куда же ты спешишь, девочка, неужели хочешь попасть под руку той женщины в безлико-сером, она сейчас придет, слышишь её шаги, её душный маслянистый запах.

Спеши, Лала, тяни из клубка, тяни эту упрямую основу, пусть она думает, что ты стараешься, что действительно желаешь угодить какому-то чужому и важному господину.

Эх, девочка, ну почему ты не сумела тогда увернуться, не убежала, ты же такая бываешь ловкая?

Да, ты старалась оградить свою Гелику, младшую сестру, мамину любимицу. Счастье, что она вырвалась и стремглав помчалась в дом.

А ты стояла перед всадниками, беззащитная и разъяренная, не могла разглядеть кто они, солнце слепило глаза, а они смеялись. Они нагло хохотали над тобой, Лала. А потом схватили за шиворот и утащили как слепого щенка.

Ты так билась и кричала, что соседи выглядывали из-за оград, но увидев чьи люди тебя волокут, отворачивались.

Но они же не обидели тебя, эти всадники, просто заперли в каком-то хлеву как теленка. Пока за тобой не пришла та, что в безлико-сером и с того дня тебе не дают выходить из мастерской.

Как же часто ты стала вспоминать тётю Пируз, когда она усаживала тебя на подушки у станка, чтобы ты дотянулась до первых ковровых рядов. Она вручала тебе колотушку, которую ты толком удержать не могла и та падала на каменный пол с грохотом, но Пируз никогда не кричала на тебя.

Она знала какие ловкие у тебя пальчики, только ты могла без крючка подхватывать самые тонкие и гладкие шелковистые нити и связывала, связывала их них ровные и прочные узелки.

Стучала тяжелая колотушка, поскрипывали огромные ножницы тети Пируз и постепенно все неровности нитей таяли в шелковистой блестящей дымке причудливых орнаментов которые безупречно создавали твои руки, Лала.

А когда глаза начинали слезиться, сводить плечи и пальцы неметь, тетя Пируз обнимала и шептала ласковые слова. Она накрывала свежей скатертью кривой стол во дворе, раскладывала по глиняным чашкам пряное сливовое ткемали, зелень, горячие кукурузные лепешки, нежный сулугуни и твою любимую сушеную хурму.

Твоя мать сердилась, что ты ткешь в семье лучше всех, а тетя Пируз радовалась. «Вот увидите каких ковров вам Лалка ещё наткет, про свою бедность забудете».

Мать вздыхала тревожно. Твердила про твой изъян. Да и разве это вообще изъян, милая? Но мать причитала, что никто тебя не захочет в порядочную семью забрать, даром что ты мастерица. Вот Гелика, она как ангел прекрасная, такой все рады будут, а ты Лала, иди вон лучше, потки.

Лала, Лала, берегись той женщина в сером тяжелом платье. Спрячь свои быстрые тонкие пальцы от ее ледяного взгляда.

—  Господин заказал тебе молитвенный ковер для подарка уважаемому гостю, шёлк я тебе выдала еще вчера, а ты всё основу натягиваешь. Я собственноручно выпорю тебя, косоглазая, не для того господин согласился тебя кормить, чтобы ты сидела и разглядывала клубки.

— Святая Нино, все святые, дайте мне, вылететь, спрятаться, испариться, исчезнуть отсюда.

— Что ты там шипишь, говори так чтобы я слышала. Или доложу господину чтобы он избавился от тебя. Сюда много кто хочет попасть, ткать для господина большая честь.

Лала, Лала, торопись, вяжи покрепче непослушные тонкие нити.

Дато, возлюбленный мой, помнишь, как мы встретились с тобой у реки? Ты поил своего коня, а я тогда на песке нарисовала двух птиц на миндальном дереве. Ты едва коснулся взглядом меня и на песок у моих ног быстро взглянул.

Я скоро сотку молитвенный ковер для какого-то уважаемого господина, ты ведь узнаешь тех птиц на цветущем дереве? И про того господина который украл меня и поставил следить за мной женщину с каменной душой, тоже узнаешь?

И ты придешь заберешь меня. И моя мать с поклоном отдаст твоей семье свадебный ковёр, который соткан будет для тебя, мой Дато.

Гелика, сестренка, откуда ты здесь? Уходи, уходи поскорее, здесь плохое место, ни минуты здесь не задерживайся, кто тебе открыл дверь, неужели та женщина, смотри, она и тебя запрет. Гелика, прошу, передай маме, что я в беде. Если бы наш отец был жив, разве допустил бы такое. Что ты говоришь, сестра?  Нет, милая, нет, зачем ты смеешься над мной…

Лала, Лала, это ведь ты должна была стоять под свадебные песни на ковре рядом с Дато.  Не Гелика.

На ковре с птицами на ветках миндального дерева.

Еще про ковры подробнее и  здесь  

Фото на превью: Harutyunyan Shushan

Марианна Яцышина