Звук хлопка не возникает от одной руки.

Руми

С получением образования меня преследовали нестыковки. То не хочу, то не могу, то не берут, то ухожу, то выгоняют. И вот, свершилось. Ковроткачество. Все, замираю, накрыло от одного названия. Давно мечтала. Ковры это моё. Загадки без разгадок, символ на символе, таинственные переплетения, голова кругом. Одним словом, решено.

Предварительно всё разузнала, уточнила, выбрала, адрес нашла. Шагаю решительно. А тут еще влажный октябрьский вечер располагает к мускатным фантазиям. Суфийская музыка, свечи в резных нишах. Геометрические ковры под кипарисами. Очнулась у громоздкого серого фасада.

Захожу. Атмосфера сосредоточенная. Тихо, как в монастырской трапезной в великий пост. В аудиториях все что-то рисуют. Вижу, как шелестит по бумаге отточенным карандашом строгая юная художница в наушниках. То и дело смотрит на подиум. Там вокруг треснутой вазы на пыльной шторке раскиданы восковые груши. Гипсовые атлеты и амазонки свысока благосклонно за всем наблюдают.

— Ты как думала, что сразу начнешь исфаханские ковры ткать? Для начала научись рисовать куб в перспективе и простую драпировку, —дядечка с седыми усами в мятом пиджаке по-родственному покрикивает на меня в маленьком кабинете, куда я вежливо перед этим постучалась.

— А ковры как же? — делаю полшага назад.

— Поступить еще надо. На ковровое отделение только после художественной школы, да еще и с репетиторами занимаются. Композиция — это отдельный разговор. Подготовительные курсы не гарантия, — усатый дядечка отвлекается, в кабинет заходит дама в тесном зеленом платье.

Я старательно пячусь к двери. Да нет, конечно нет, я не готова. Еще и шесть человек на место. А не пойти ли мне погулять. Голову освежить. И вообще, рисованию надо было с детства учиться. Спускаюсь по затертым до блеска ногами талантливых художников ступеням. Куда? К выходу, конечно.

Накидываю уже капюшон и в это самое мгновение, ни единой секунды позже, до меня отчетливо доносится запах горящей полыни. Он буквально вонзается в спину, как восточный изогнутый кинжал, безжалостно прокручиваясь лишает последних логических цепочек. Той самый горько-сладкой полыни. Ароматной, горной, серебристой.

Поднимаешься на еще горячий южный склон откуда хорошо видна серебристая матовость воды. Падаешь на землю притворившись усталым кочевником. Начинаешь не отрываясь смотреть на простор перед собой. А потом берешь веточку полыни, растираешь ее в ладонях, чтобы всеми своими эфироносами она тебя окончательно довела. И счастье, как закат, неминуемо накрывает.

А может это горит степная трава за моей спиной. Вот ты скачешь, как безумный варвар, покорять чужие города. В порывистом полынном дыму мчишься среди орд Тохтамыша или армий Тимура. А за тобой поджигают дикую степь, чтобы не было даже мысли передумать, испугаться, обернуться назад. Конь под тобой на дыбы и в галоп до самой Москвы.

Разворачиваюсь, несусь обратно, пробегаю молчаливые аудитории. Без лишних стуков вваливаюсь в кабинет. В глазах шальной отсвет и немного потряхивает.

— Пишите мою фамилию, прямо сейчас, ничего, год на подготовительные курсы прохожу. Да не надо меня гипсовыми кубами пугать, нарисую я всё, и вазу, и грушу, и драпировку вашу.  Если меня научат ковры ткать, я потом и того атлета нарисую со всеми перспективами, даже не сомневайтесь.

Только одно условие, не спрашивайте, причем тут полынь. Да просто потянуло с улицы, может на крыльце студент закурил. Кто их знает, что они там курят, эти юные таланты.

История о разных переплетениях

Авторское  осмысление  пространства ковра  здесь

На превью картина: Игорь Елисеев

Марианна Яцышина