Над горизонтом Венера, ярко и далеко, как теперь счастье. Вслушиваюсь в тишину, её нет, покрикивают простуженные петухи, зовут телят полусонные коровы, переговариваются сиплые собаки, скрипит зимней резиной по твёрдому снегу машина.
Ночью Маричка прислала новые сообщения: «Слушай, тут ко мне приходил кот с подбитым глазом, я его накормила, он ел, не мог остановится, у меня своих же куча и корма не хватает, его бросили, он совсем домашний, люди бегут из Киева» — Маричка говорит тихо, на заднем плане тикают часы, мне тревожно слышать этот звук.
Режу дольками лимон, кидаю в термос, заливаю сверху кипятком. Дальний хребет подсветился первыми лучами солнца, на пару мгновений всё делается золотистым и тёплым, будто масло растекается по напряженному телу. Длинные голубые тени от деревьев на снегу дотягиваются до самого дома. Выхожу во двор, скользко, иду с Мишаней гулять, она тянет меня за поводок, ускоряю шаг, почти бегу.
Мишаня — крупная девочка, добрая и застенчивая. Я нашла ее четыре года назад в мешке из-под сахара. Иду, вижу мешок, вот думаю, чистый мешок как раз для мусора сейчас пригодится, но тут мешок начал шевелился, я со страхом заглядываю, а там рыже-коричневый шерстяной комок смотрит на меня.
Примчалась домой, все мои домочадцы вышли посмотреть на это чудо из мешка, а чудо сидело и растерянно озиралось. Все поохали, погладили, покормили и разошлись, с Мишаней остался только Волчок, он нежно вылизывал её, а та недовольно вздыхала в ответ пока не уснула.
Вздрагиваю, доносятся какие-то странные возгласы, первую секунду не понимаю, потом доходит, это вынесли колонки возле ДК, готовятся проводить праздник. Я иду по плотному снегу вверх, Мишаня сосредоточено зарывается в сугроб, звуки от ДК отражаются по горам и долетают каким-то сюрреалистичным эхом.
Включаю сообщение от Марички: «Сегодня как-то странно тихо, нет сирен, взрывов, от этого затишья мне ещё больше страшно. Я смотрела вечером на дома, сколько светятся окон вечером и знаешь, их немного совсем, люди поуезжали. Брат увёз вчера маму, я не поехала с ними, мне кажется, лучше бы нам всем оставаться в Киеве. Я сейчас видела много собак, кошек, кто-то в ошейниках, как такое возможно, почему люди их оставили».
Я помню дом и сад в пригороде Киева, непривычно тёплый дождь, ирисы и нарциссы на узких грядках, её кошки у гамака, вдалеке играет музыка, это Маричка села за пианино.
Идём с Мишаней обратно, синицы устроили возню возле кормушки, два соседских кота отчаянно орут на друга с разных заборов, парень проходит мимо, из его телефона громко: «на Алтае сегодня ожидается усиление ветра до 32 м/с по высокогорью».
Сердце уже постоянно болит в районе лопатки, ощущение сквозного прострела. Небо затягивает плотной снежной облачностью, голубые тени пропали, осталась немногословная графика.
Закрываю глаза, откуда-то выплывает: «Помилуй мя Боже, по велицей милости твоей».
Уношусь по бесконечным проводам туда, где под танками должны пробиваться сейчас ростки нарциссов, где коты и собаки ждут возвращения людей, людей на которых сверху падают на предвесеннюю землю слепые бесцветные бомбы.
«По множеству щедрот Твоих очисти беззаконие моё».
На превью картина: Сергей Шемет
Марианна Яцышина
